Украдкой смотрели на солдат
— В 1941 году отца сразу забрали на фронт, и нас осталось 5 человек: двое моих сестёр — 14 и 12 лет, и двое братьев — 10 и 8 лет, а мне было 5 лет, — рассказывает Мария Астафьевна Талышева.
Мама работала в колхозе, поля которого впоследствии были сожжены и взорваны в том же 1941 году — наша деревня попадала под бомбёжку немецких самолётов, которые летели на Москву. В зиму 1942 года нам пришлось голодать.
В то время в нашей деревне располагались отступающие части. Наш дом был полон солдат, которых было около десятка. Помню, лежим мы с братом Колей наверху на полатях и украдкой смотрим на ужинающих солдат. А нам самим есть нечего. Солдаты едят свою кашу и вдруг заметили меня: «О, какая кучерявая, ну иди сюда». Один из них дал мне котелок и ложку. А я говорю: «А Коле?». А он: «Разве там кто ещё есть?». Заглянул и увидел брата. Выдали ложку и ему. Эта гречневая каша была необыкновенно вкусной. Сама, сколько ни варила, так и не смогла добиться подобного вкуса. Запомнилась мне та каша на всю жизнь.
Наступал 42-й год. Взорванные поля, похороненная там мёрзлая картошка. Весной мы с мамой ходили её выкапывать. Мама её затем сушила, толкла и пекла черные лепёшки. Тем и питались.
Потом деревню начали бомбить. Нас эвакуировали в деревню Каменка.
В 1943 году отца комиссовали — рядом с ним разорвалась мина. Его сильно контузило, вырвало ногу, поранило руку, голову осыпало осколками. 2,5 месяца он лежал в госпитале. Позже, в 1944 году, он устроился работать у судьи на выездном коне.
Всю войну мы были на западе, а в 1946 году приехали на Дальний Восток. Помню, что по приезду здесь, в Чныррахе, не хватало еды. В лесу находили какие-то травы, ели. Амур рядом, а есть нечего.
Здесь же я пошла в первый класс в 10-летнем возрасте.
Не было подходящей одежды и обуви. Дали со школы американские ботинки, пальто. Сшили мне форму, сумку, и я пошла учиться.
Школа-четырёхлетка стояла там, где сейчас находится ледник.
Во время войны я шила себе тряпочные куколи и хоронила их. Наверное, потому, что на похоронах можно было поесть — если в деревне кого-то хоронили, мы и бежим туда с ребятнёй, чтобы поесть молочной лапши. Ехали на кладбище, возвращались оттуда, затем ждали, когда закончат есть взрослые, что-то и нам доставалось.
Война закончилась, все очень радовались — не будет больше бомбёжек!
С фронта вернулись не все. У мамы была сестра Нина, медик, ушла на фронт с отцом. Возвращаясь из Германии, она с другими военнослужащими доехали до станции Белинск и пропали без вести. Помню, часто она говорила маме: «Маруся, береги детей».
Желаю нашим внукам и правнукам здоровья, и чтобы был мир на Земле!
Александр Иванов.