Сороковые — роковые
Они встретили войну детьми. Они хлебнули горя полной чашей, может быть, слишком большой для маленького человека.
Смоленская земля для Татьяны Корнеевны Фёдоровой (Калистратовой) особенная — это её родной дом, родные корни. Здесь она родилась 25 октября 1930 года в семье Корнея Леонтьевича и Евдокии Михайловны. В деревне жили одни Калистратовы: тети, дяди, бабушки, дедушки. Большой дружной роднёй поселились они перед войной на новом месте.
В многодетной семье Калистратовых было 8 детей. Просторный дом, русская печка. Бывало, только простудились, мама говорит: «Срочно на печку, греться!». Подышали над горячей картошкой и наперегонки — на печку, место занимать! «Всё лекарство в ней, родимой, а спалось-то как крепко! — вспоминает Татьяна Корнеевна. — Жить бы да жить, да война проклятая смела всё вокруг!»
Война. Про неё узнали от председателя. На крыльце сельсовета собрались все, от мала до велика. Объявление слушали молча в тишине. Первыми заголосили женщины, а вслед за ними ребятишки. Сразу же стали собирать мужчин на войну. Из семьи Калистратовых на фронт ушли отец и два старших брата.
Двое братьев, Николай и Федор, оставались дома главными помощниками. Вместе с другими вокруг села рыли окопы, на них было и домашнее хозяйство: огороды и всякая живность. На Тане были младшие братья, самый маленький с рук не сходил.
А однажды, едва проводив до околицы очередную группу односельчан на войну, услышали шум машин, танков, мотоциклов, самолетов. Кто-то крикнул: «Немцы!» и все побежали, кто куда.
Немецкая оккупация. Немцев было очень много. Они двигались на мотоциклах и танках. А в это время жители села бежали в лес прятаться. Брянские леса были примерно в 100 км и многие бежали туда, а потом принимали участие в партизанской и подпольной работе.
— Наша семья не могла уйти далеко, и мы отсиживались в ближайшем лесу, — вспоминает Татьяна Корнеевна. — Старшие братья даже корову смогли с собой привести, а потом прятали ее, кормилицу, в лесу. Так началась новая жизнь под немцами, которая растянулась на два с лишнем года. Каждый день был полон ужаса и привыкнуть к этому было невозможно. Клуб колхозников немцы сделали своим штабом. Когда-то любимый всеми клуб стал страшным местом, которое мы обходили стороной. Немцы выгоняли взрослых на работу, отправляли поезда с награбленным и молодежь в Германию. Где-то недалеко от нас были лагеря смерти.
Немцы хозяйничали, ходили по дворам. Придут и кричат: «Матка, ист яйки, ист сало? Матка, ист млеко?».
Убивали детей и взрослых иногда ради забавы, а если что-то увидели подозрительное (вдруг партизаны!), то били прикладами и пинали ногами.
Мы жили на окраине села, может, поэтому немцы в наших домах не жили, боялись партизан. Но патрули ездили часто и всё стреляли, стреляли…
Вернулись мы из леса домой. Стекла выбиты, полы разобраны, вещи раскиданы. Есть нечего. Летом и осенью полегче, а зимой тяжело. Братья копали картошку (ее не убрали с колхозных полей) и приносили домой. Мне надо было ее намыть и натереть на тёрке. До сих пор остались шрамы на руках. Старалась ничего не выбрасывать, чтобы на всех хватило. Из тертой картошки делали оладьи и крупные колобки, которые мама запекала в печке. От нашего хозяйства осталась корова, которая нас и спасала от голода.
Любимые сыночки.
1943 год. Конец сентября — начало октября. Где-то сильно громыхали орудия. Слышны крики немцев, какой-то гул, шум, суета, плач детей и женщин. Мы убежали подальше и спрятались в ямах. Вдруг стало как-то светло. Оказалось, что немцы по дороге гнали сельских жителей вместе со скотом. Немцы были с факелами и поджигали дома. Сильный огонь пожирал всё вокруг. Основная часть села выгорела дотла.
Когда стало светать, пришел разведчик из воинской части и рассказал: «Народ и скот немцы гнали 17 км к районному центру. Люди устали, несколько человек захотели напиться у реки, немцы их расстреляли. Так и упали ничком прямо в воду. Бой был тяжелый, выдворили немцев, но с трудом».
Жизнь продолжается. Через два дня пришли наши танковые войска. Развернули кухню, нас накормили. Торжественно похоронили трех солдат, павших смертью храбрых за наше освобождение, они подорвались на мине недалеко от нашего дома. И пошли дальше на войну спасать русскую землю.
Началась голодовка. Есть нечего, надеть тоже. Нас спасла соль, припрятанная отцом еще до войны, целый куль! Это богатство мы обменивали: стакан соли на керосин, на еду и одежду. От папы и братьев не было вестей. Они воевали на фронтах, позднее стало известно, что Василий погиб, Иван был трижды ранен, вернулся орденоносцем и инвалидом, прожил 86 лет в Смоленске. В 1944 году вернулся с войны отец, инвалидом. После тяжелого ранения в бедро, его комиссовали и предложили работать главным бухгалтером на масложиркомбинате в Смоленске. Дали комнатушку в бараке. Семья разделилась: мама с братьями остались на селе, с папой стал жить Николай, а после войны и я. Так было легче выжить. Мы всегда помогали друг другу и при первой возможности приезжали домой в село.
Студенчество. Постепенно стала налаживаться жизнь нашей семьи. После окончания 7 класса поступила в Смоленский техникум электросвязи. Успешно окончила и получила распределение в Хабаровск. Билеты купить в Москве на пассажирский поезд не смогли, ехали с подружкой две недели в товарном вагоне до Иркутска. Приехали в Хабаровск и сразу же — в управление связи. Направили в Николаевск- на-Амуре.
Николаевск-на-Амуре. Мы плыли на пароходе по Амуру, любовались природой. Когда пароход пристал к пристани, неожиданно заиграл духовой оркестр. Это было так празднично! Люди вокруг веселые, поют, улыбаются. Оказалось, что в этот день отмечали день рождения города, ему исполнилось 100 лет! Наш Смоленск в 50-е годы еще не восстановился. Он был разрушен почти полностью, люди до сих пор жили в землянках.
А в Николаевске нарядные дома, чистенькие улочки и деревянные тротуары. Он как-то сразу стал своим.
Радовало абсолютно всё: и то, что сразу же поставили работать в смену, дали койку в общежитии, но самое главное — хлеба было вдоволь!
Работать было интересно всегда! Бесперебойно обеспечивали городскую связь. Отрабатывали субботники, выступали дружным коллективом в самодеятельности, ездили на уборку картофеля, капусты. Мы жили обычной, но очень насыщенной жизнью.
Семья. Познакомилась с молодым человеком, понравился, через год поженились. Орденоносец, танкист, начинал воевать с 17 лет в Баку, дошел до Берлина. Их воинскую часть направили на Дальний Восток на войну с Японией. Так он стал участником еще одной войны. Для Ивана Захаровича Федорова военная служба окончится только в 1951 году, но будет другая, мирная служба до самой пенсии, в милиции.
Татьяна Корнеевна пошла на пенсию в 50 лет. К этому времени два сына, Александр и Юрий, получили высшее образование, порадовали невестками, замечательными внуками и правнуками.
Каждый день звала любимая дача на Толкачёвке. Как когда-то в далеком детстве: манил запах земли, цветочная свежесть…
Но порой воспоминания детства так бередили сердце, что брала в руки рушник, вышитый мамой, когда она была молодой, а это уже больше 100 лет назад, и потихоньку успокаивалась.
Юбилей. Татьяна Корнеевна довольна своей жизнью, всё у неё получилось, всё смогла! В этом месяце она будет принимать поздравления по случаю своего 90-летия от родных, друзей, родственников из Смоленска, где Калистратовых по-прежнему много!
Дорогая Татьяна Корнеевна! Мы от всей души поздравляем Вас с прекрасным юбилеем! Благодарим за мудрость, доброту и оптимизм! Ваши воспоминания — это живые реликвии, которые нам очень нужны. Будьте здоровы! Спасибо Вам за эту встречу!
Павел Черненко, Арина Богданова, юные корреспонденты студии «Сюжет» Центра детского творчества.