Мы рано повзрослели
Людмила Георгиевна Нестеренко (Трофимова) родилась в 1931 году. Семья жила в селе Херпучи района им. П. Осипенко, а в 1941 году переехала в поселок Колчан, где отец Георгий Андреевич работал начальником почты, а мама Вера Степановна — телефонисткой. После войны семья переехала в село Воскресенское. Люду, которая к тому времени окончила 7 классов, пригласили в школу поработать пионервожатой. В 16 лет девушка стала заведовать сельским клубом в селе Кукля и вывела его на первое место в Нижнеамурской области. С 1951 года Л.Г. Трофимова стала жить в Николаевске, работала в областной библиотеке, затем в детской, позднее — в библиотеке работников просвещения. Заочно окончила культпросветучилище в Биробиджане и библиотечный факультет Хабаровского института культуры.
Сегодня Л.Г. Трофимовой нет с нами. Но она оставила свои воспоминания о детских и юношеских годах, которые пришлись на тяжелое время Великой Отечественной войны. В 2015 году я собрал их в небольшую книжку под названием «Детство, опаленное войной». Некоторые эпизоды из нее предлагаю вашему вниманию.
«Радио начинало говорить в 6 часов утра. Под мелодию «Москва майская» просыпалась страна. Начинался трудовой день, мирный день нашего счастливого детства. Работали заводы, фабрики, появилось стахановское движение. Народ тянулся к знаниям, работали курсы ликвидации безграмотности.
Летом 1938 года японские самураи напали на наши пограничные заставы в районе озера Хасан и реки Халхин-Гол. Бои были серьезные. Но Красная Армия отбросила японцев от наших границ. В память о событиях на озере Хасан осталась песня «Три танкиста»:
Три танкиста, три веселых друга — экипаж машины боевой.
Я в те годы жила в глухом поселке Колчан. Там был золотой прииск, золото добывала драга. Нам, ребятишкам, было интересно узнать, как работает драга, но нас туда не пускали. Вечером по прииску в контору шел человек с ружьем на плече, в руках нес большую железную кружку с намытым золотом.
На западе уже было неспокойно. Немцы топали по землям многих завоеванных ими стран. На рассвете 22 июня 1941 года фашисты напали на нашу страну. О войне мы на Колчане узнали только 24 июня. В клубе состоялся митинг, в конторе уже шла запись добровольцев на фронт. Плакали женщины, дети. В то время мы еще не знали, какие огромные испытания придется перенести нам, детям, что не будет у нас настоящего детства, и мы рано повзрослеем.
В 1940 году вышла в свет книга Аркадия Гайдара «Тимур и его команда». Сразу же в стране началось тимуровское движение. В школе был организован тимуровский штаб, меня избрали комиссаром штаба. Мы закрепили за тимуровскими отрядами дома фронтовиков. После уроков мы ходили в эти дома: пилили дрова, носили воду, мыли полы, нянчились с малышами. А ведь нам было всего по 10-12 лет, и мы сами нуждались в заботе. Но пример наших мамочек был всегда перед нами. Забегут домой на минутку — и снова на работу. Во многих семьях детишки оставались совсем одни, и наша помощь была кстати. Домой возвращались поздно, голодные, замерзшие. Спали совсем мало, надо было еще помогать по дому. У меня был старший брат, 13 лет, он после уроков работал на почте. В мороз, дождь в военные годы он лазил по столбам, проверяя связь.
Мы постоянно хотели есть. Ввели карточную систему, дети получали по 400, а взрослые по 700 граммов хлеба на день. По осени на прииске сгорела электростанция. Жители считали, что это был умышленный поджог, потому что здесь добывали золото, которое было нужно стране. Целых четыре года мы не видели электросвета и жили при самодельных светильниках. Маленький фитилек делали из скрученной тряпочки, клали его в блюдце с нерпичьим жиром и поджигали. Звали мы этот светильник «каганец», были ему рады, потому что при таком свете могли читать книги.
Осенью 1943 года в Колчане оставили только начальную школу, учеников 5-7 классов перевели в школу на рудник Белая Гора, что был в восьми километрах от нас. В сентябре- октябре мы вставали в 5 часов утра и шли пешком на Белую Гору, а когда выпал снег, стали ходить в школу на самодельных лыжах. Теплой обуви не было. На ногах мы носили чуни — отрезанные рукава от старых телогреек или пальто, которые вталкивали в калоши и завязывали веревочками. Ноги мерзли, калоши скользили. Тогда мы стали ходить по домам на Белой Горе и проситься на постой, но пускали неохотно. Не могли дождаться субботы, чтобы идти домой. В понедельник мама рано будила меня, чтобы идти в школу, и я шла одна через тайгу. Пока доходила до Белой Горы, столько слез проливала, что не передать. Было очень страшно, казалось, что за каждой елью стоит медведь.
В середине зимы 1943 года нас поселили в интернат. Здесь мы тоже хватили горюшка. В комнате нас было 8 человек, спали на одной кровати по двое. Дом был старый, продуваемый со всех сторон. Мерзли постоянно, мучил голод. Свою норму в 400 граммов делили на кусочки и незаметно съедали до обеда. Среди урока падали от голода в обморок. К весне начали кормить обедом в столовой. Но что это была за еда! В тарелке пустой бульон с несколькими ложечками крупы. Вечером ложились спать голодными. А туг новая беда. Отказали выдавать норму продуктов учителям, врачам, связистам. Давали только один хлеб по карточкам. Так продолжалось три месяца. Тут мы узнали, что такое страшный голод. Ноги опухали, появились кровоточащие раны, началась цинга. В школе решили нас подкармливать, выдавали малюсенький кусочек хлеба с крохотным пластиком соленой рыбы. После такой еды очень хотелось пить. Так продлилось две недели, а потом не стало и этого. Вы можете задать вопрос, ведь рядом было море, почему же нельзя было наловить рыбы? До поселков Коль-2 и Коль-Никольск, где добывали рыбу, было несколько километров, а на пути стояли воинские части и никого не пропускали. Ягоды и грибы тоже запрещали собирать. Сплошные запреты. Когда весной стала распускаться лиственница, рвали хвою и жевали ее. Родители делали из нее напиток, который помогал от цинги.
Мама работала на почте. И однажды от безысходности и в большом страхе глубокой ночью передала телеграмму И. Сталину, рассказывая о том положении, в котором мы находились. Телеграмма шла через Хабаровск, дежурная телеграфистка сначала отказывалась принимать, потому что ее могли засудить или выгнать с работы. Но мамочка со слезами на глазах упросила ее принять телеграмму, и она сдалась. У нее тоже были дети, и она шла на большой риск. Буквально через неделю норма продуктов сразу за три месяца была всем выдана. Собралась комиссия, которая установила, что на базах золотопродснаба все полки были завалены продуктами. Это было вредительство.
Мы подрастали, прибавлялось и работы. Нам поручили выполнять «фронтовое задание», то есть надо было за лето намыть 10 граммов золота. Нашему классу отвели участок, брат соорудил приспособления для мытья золота. Накидывали в емкость землю, пускали воду, мешали лопатами, стоя босиком в холодной воде, и все смотрели, не заблестит ли золото? Однажды обнаружили золотинки, 5 граммов. Побежали в золотоскупку, за золото нам дали боны. На эти боны мы накупили продуктов и мне отрез ситца на платье. Вот было счастье!
Зимой 1945 года наш папа вернулся с фронта по ранению, снова стал работать начальником почты. Я из школьного интерната вернулась жить домой. А вскоре пришла радостная весть: Победа! Учителя плакали, дети кричали, обнимались, в школе стоял такой гомон, что дрожали стены. Этого счастливого и радостного дня мы ждали долго. Вскоре в клубе состоялся митинг. Снова слезы радости, счастья и печали о тех, кто не вернулся домой живым. На улицу вынесли столы, несли угощение, кто что мог.
Вспоминая свое детство и юность, я думаю, что главными чертами, объединявшими нас, были целеустремленность, трудолюбие, умение ценить все хорошее, что мы получали от своих родителей, от учителей, от нашей любимой страны. Наше поколение видело войну, мы ее пережили, испытали голод и холод, поэтому мы очень хорошо знали цену всему доброму и хорошему».
Александр Кудрин, Почётный гражданин Николаевского района.