Легенда гидрорайона
Этот домик стоит и сейчас на высоком берегу Амура, как раз напротив маяка по Читинской улице. Когда-то он был знаком буквально всем, служившим в гидрорайоне. Здесь собирались, несмотря на чины, чтобы побеседовать со старожилом части, дядей Митей. Знали, что он внимательно выслушает, подскажет и расскажет, что здесь было 50 и более лет назад.
Родился Дмитрий Александрович Макосеев ровно 100 лет назад, 23 декабря 1920 года в селе Кичма Кировской области. Отец, Илья Федорович Пушкарев, погиб на одном из фронтов гражданской войны. Мать, Афа- насья Романовна, вышла замуж за односельчанина Александра Макосеева, который усыновил Дмитрия, дав ему свою фамилию и отчество. В родном селе Дмитрий пошел в школу. С ранних лет был знаком с тяжелым крестьянским трудом, как он вспоминал позже, до обеда — в школе, после обеда — к бате в поле. Ходил за плугом с отцом наравне, пас скотину. Суровые годы коллективизации не обошли родное село, на глазах Дмитрия в 1929 году раскулачили дядю.
Началась финская война, парень получил приписное свидетельство, под призыв не попал, но от военкомата разносил повестки. Много молодежи ушло из села сражаться в карельские леса и болота. Вернувшиеся с фронта бойцы рассказывали, как ловко финны бегают на лыжах, о снайперах «кукушках», о том, как охотники-сибиряки нашли против них надежное средство — с помощью привезенных охотничьих собак вычисляли этих «кукушек».
В 1940 году призвали и самого Митю. Родина направила его на Дальний Восток, где в условиях сгущающейся международной обстановки приходилось держать мощную военную группировку. Из воспоминаний Дмитрия Александровича:
— Мы еще в Хабаровске были, объявили срочное построение. Стоим, ждем. Мимо проходит группа высокопоставленных офицеров, впереди невысокий, усатый, протягивает некоторым руку для приветствия. Остановился и напротив меня: «Спасибо за службу, товарищ боец!». Я-то думаю, пока вроде не за что, но подаю ему руку. Жмет крепко и тепло. В глаза его смотрю, на усы его — Буденный.
В то время Семен Михайлович с инспекторской проверкой объезжал войска Дальневосточного военного округа. Позже, в каких-либо спорах, желая прекратить прения и разрядить ситуацию, Дмитрий Александрович ставил железобетонную точку: «Мне вот эту руку сам Будённый жал! А тебе?»
Штаб части находился в Хабаровске, а ее подразделения были разбросаны по всему Дальнему Востоку. Макосеев в составе группы военнослужащих был направлен в Николаевск-на-Амуре. Помимо несения караульной службы военнослужащие занимались строительством — Дальний Восток укреплялся. За время службы Дмитрий Александрович освоил много строительных специальностей: штукатур, маляр, печник, каменщик, стекольщик. Началась война, молодые солдаты стали проситься на фронт. Строчил рапорт за рапортом и Дмитрий, но командование было неумолимо: когда надо будет — отправитесь, а пока ваш фронт здесь.
Летом 1942 года Дмитрий с бригадой солдат отправился для заготовки фуража на покос в район Циммермановки, на один из амурских островов. На 10 человек дали 3 банки тушенки, немного макарошек. Правда, с собой винтовка Мосина была. Проходит неделя, другая, а никто косарей забирать не торопится. Самодельные снасти стали изготавливать для рыбалки, охотились на птиц, благо патронов было достаточно. Недели через три только забрали заготовителей сена. Причина, как выяснилось, была простая. В это время из их части в спешном порядке была сформирована и отправлена на передовую большая группа бойцов. В суматохе командование «забыло» про своих фура- жистов. Так что не окажись наш герой на покосе, он попал бы на фронт наверняка. Еще долго вспоминал этот треклятый покос Дмитрий Александрович. Из писем матери он узнавал, что из двенадцати двоюродных братьев, ушедших на фронт, ни один не вернулся.
Заканчивается война, Дмитрия Александровича увольняют в запас. Он начинает свою трудовую деятельность в Управлении военно-строительных работ. Это звучит так официально, а по факту остается в той же казарме, на той же койке, только не ходит в караулы. В ведении военных тогда была масса объектов. Практически любая стройка напоминала собой Вавилон, контингент разнообразный: вольнонаемные, завербованные, бесконвойные
заключенные, военнопленные… На одной из строек, вспоминал Дмитрий Александрович, он за- приятельствовал с одним японским военнопленным, который был значительно старше его. Он все время мерз. Дмитрий отдал ему свою теплую куртку: «Возьми, не то замерзнешь туг». — «Нет, — откликнулся японец, — замерзай, помирай тут не надо! Домой надо!». Кое-как налаженный диалог при помощи жестов, интонаций и немногих слов помог понять, что японец не кадровый военный, до войны был учителем, дома остались жена и двое детей. Взамен куртки японец подарил дяде Мите часы, которые верой и правдой служили ему много лет.
Шло время, менялось название организации, где начал трудовую деятельность Дмитрий Александрович. Здесь же в Николаевске обзавелся семьей. С женой Галиной прожили в согласии 50 лет, родили сына и дочь. Как вспоминают старослужащие, такого калибра печников нынче нет. Только дядя Митя мог за один день разобрать и собрать печь без помощников, на удивление хозяевам. Что там говорить, в то далекое время печи были у 80% населения, поэтому профессия печника была более чем востребована. Не было у дяди Мити боевых наград, но это не его вина. Зато гражданских — полный пакет, который бережно хранит его внук Андрей. Все меньше остается людей, которые воочию знали дядю Митю. Пусть этот короткий рассказ внука будет памятью к его столетию.
Александр СТЕПЕНЬ.